Муравьев П. А. приобрел дар предвидения после того, как простыл на охоте, заболел и «умер». Три дня его считали мертвым и уже хотели похоронить, но он ожил. Павел Александрович рассказывает о своих видениях: «Что я мертвый, понял только, когда что-то вынесло меня на улицу, где была снежная мгла и мертвая, деревенская глухота. Я не знал куда идти и вернулся опять в сенки, где увидел лежащего на топчане страшно исхудавшего человека с до боли знакомыми чертами лица.
Это был я сам, вернее, мое тело. «Как же так оказалось, что меня два? И где же на самом деле обитает мое «я»? Там, на топчане, в виде страшного синего трупа? Или где-то здесь, в обиталище моей мыслящей разумности?..
Сам же я, т. е. мое мыслящее, чувствующее и оценивающее мир нечто взмыло вверх, почувствовав себя легко и свободно, и полетело в какой-то раструб, в конце которого сиял необыкновенно благодатный свет.
Сопровождали меня два светящихся ангела-хранителя. «Кто будет встречать?» — донесся голос из ниоткуда, из сфер потустороннего пространства.
Вышел мне навстречу человек, удивительно знакомый мне. Он шел не улыбаясь, прямо, даже как-то каменно. В нем я узнал самого себя — и, представьте, не удивился.
— Чего ты раньше времени явился? Тебе еще предстоит испытать многое, смерть жены, детей и родственников. Будешь страдать и скитальствовать, ибо покинешь родину.
— Значит, мне предстоит возвращение назад, в жизнь?
— Жизнь — здесь, а там, куда ты вернешься, — смерть, мрак, грязь.
— Но почему ты все это знаешь? И почему ты — второе мое «я»? Ведь я голос твой не слышу, а сам с собой разговариваю.
— Я — твое, как бы поточнее выразиться, запасное, что ли, «я» и живу на противоположной стороне бытия. Во сне все, что ты видишь, — это я испытываю наяву. Я знаю потому, что живем мы там, где минута за месяц, а день — за столетие. В опережающем режиме живем и видим будущее на земле как свое прошлое. Будет страшная в России революция. Она будет второй, а за нею будут еще три, но ты до них не доживешь. А последнюю — в самом конце века — ты уже увидишь отсюда.
— Что я должен сказать или предупредить на земле?
— Да ничего. Люди все равно не поверят, ибо живут с зашторенным разумом и ничему не верят. Тысячи тысяч предупреждений получали отсюда человеки — все без толку…
Напоследок он взял меня за руку и стал выводить из обиталища. В створы пространств я видел мельком сцены какого-то будущего — все огонь, все горело в огне, весь мир погружался в гибель, а над Россией стоял белый крест, она осеняла мир, сама вместе с ним погружаясь в предсказанный апокалипсис…
Ночью я очнулся в нахоложенной бане (куда перенесли «труп» из сеней) от страшного озноба, боль вошла в мое тело со всех сторон, и я снова стал жить. Это произошло в 1911 году…
Кому я ни рассказывал о предсказанном — никто не верил ни о войне, ни о революции, которые свершились на моем веку. Я потерял семью, дом, родину, очутился в Берлине нищим и измученным человеком. Две революции пережил, — какие будут последующие и особенно последняя?».
Поделиться с друзьями